Откровения наемника с Майдана: «Мне заплатили 400 000 рублей»
«Pro Город» взял интервью у россиянина, который за деньги участвовал в государственном перевороте на Украине
Не утихает скандал вокруг сообщений о том, что на киевском Майдане на самом деле устраивали акции протеста и бои с «Беркутом» не только политически активные украинцы, но и наемники из других стран. «Pro Городу» удалось связаться с одним из этих «легионеров». Чтобы обеспечить безопасность нашему собеседнику, мы не будем указывать его имя и фамилию.
Как Вы попали на Майдан?
- В конце декабря прошлого года в городах России появились люди, которые вербовали отряды из членов радикальных и националистических организаций для отправки на Украину. Нам предлагали поддержать протестующих. Обещали хорошо заплатить. Еще рассказывали о, якобы, происходящих в их стране вещах. Щедрые финансовые посулы перемежались с рассказами о зверствах по отношению к «политзаключенным» и повестями о бедственном положении коренного населения.
Рассказывали очень хорошо — большинство поверило. А те, кто не поверил, соблазнились деньгами. Обещали 400 тысяч рублей. 200 тысяч давали авансом после подписания контракта и 200 000 после выполнения задания — свержения Януковича. Всем согласившимся поехать в Украину дали несколько дней на сборы, а потом отправили в Киев. Отправляли самолетами, поездами, автобусами. Все было не очень хорошо организовано — мы получали билеты и адреса, по которым должны были придти по приезде. Это было сделано, видимо, для того, чтобы не было заметно, что через границу отправляются около 30 человек.
Вас сразу бросили на баррикады?
- Нет. Мы уехали почти сразу после Нового года, и из Киева нас привезли на тренировочную базу под Львов. В большинстве своем там были украинцы-националисты из «Правого сектора». Еще были американцы, немцы, шведы, африканцы (не знаю, из какой они страны, не общался с ними). Украинцы к нам относились презрительно и постоянно оскорбляли. Потом, правда, их мнение о нас изменилось, но это уже не настолько важно. Обучал нас бандеровец, бывший полковник украинских Внутренних Войск.
Готовили наемников очень интенсивно: кроме обучения владению огнестрельным оружием, ведению уличных и рукопашных боев, строевой муштры (чтобы полицейские не смогли разорвать наши ряды), очень активно «промывали мозг». Когда люди уставали, их тащили на идеологическую подготовку. Мы были настолько вымотаны, что были готовы поверить во все, лишь бы дали отдохнуть. Некоторые не выдерживали — больше половины приехавших из Москвы отправились обратно.
Говорят, что и оппозиционеров, и наемников заставляли употреблять стимуляторы. Это правда?
- К сожалению, да, по крайней мере, наши отряды - точно принимали. Когда напряжение и физическая усталость у людей в лагере достигли максимума, нам стали давать какие-то капсулы, говорили, что это — витамины для поддержания внутреннего тонуса. Только «витаминки» были какие-то странные. Я чувствовал себя чем-то средним между роботом и зомби, хотя тело потрясающе меня слушалось, а усталость исчезала напрочь. Где-то через недели две после начала употребления я уже был готов подниматься в любое время и идти исполнять любой приказ руководства. Ежедневное употребление капсул вошло у нас в привычку — оно продолжалось до самого конца операции.
Что больше всего Вам запомнилось из дней проведенных на Майдане?
- Бойня. Бессмысленная и беспощадная бойня. Тогда из-за постоянного «витаминизирования» я не очень хорошо понимал, что происходит. Мы просто выполняли приказы.
Знаменитая «Небесная сотня» стала таковой не из-за действий «Беркута». Их расстреливали одетые в форму, стилизованную под форму «беркутовцев», наемники. Спецназ просто стоял сплошной цепью, абсолютно без оружия, если не считать резиновые дубинки. В этих ребят же и бутылки с зажигательной смесью кидали, и камни, и стреляли, и били... А они стояли, выполняя свой приказ.
Так что «Беркут» ни в чем не виноват. Вся вина лежит именно на наемниках, которые устраивали провокации, натравливая толпу на спецназ. Я думаю, если бы нашей команды там не было, то все было бы более мирно.
Что еще запомнилось? Очень много стрельбы. В основном, стреляли по своим же — таким же наемникам. Это была борьба за территории. Ведь наемников привел не только «Правый сектор», но и другие радикалы. Пули летели и в демонстрантов. А когда Янукович был свержен, радикалы начали грызться между собой, а мы стали пешками в этой игре.
Еще очень хорошо запомнился запах гари. Что-то постоянно горело: будь то костры, покрышки, какие-то бытовки, первые этажи зданий. Очень много говорили и выступали. Причем я даже не запомнил, кто говорил и выступал. Единственное исключение — Тимошенко. Она не говорила, а лаяла. И, честно говоря, образ узницы совести у нее получился очень плохо. Тимошенко была в инвалидном кресле, но в туфлях на шпильках, с кое-как прицепленной знаменитой косой и совершенно не похудевшей. Она была вся гладенькая и чистенькая, хотя, как уверяли украинцев «Юля» находилась в тюрьме в очень тяжелых условиях. Я даже не уверен, что она искренне плакала.
И самое главное воспоминание — очень много крови. В какой-то момент я подумал, что мы все ей захлебнемся — настоящая война в миниатюре.
Единственный положительный момент — всех очень хорошо кормили. Во-первых, поставляли горячее питание, во-вторых, часто приходили какие-то бабушки и приносили пирожки и разную домашнюю вкуснятину.
Сейчас Вы снова в России. Какие у Вас остались ощущения от революции? Стыдно ли Вам?
- Мне очень стыдно. Когда я приехал, то этого чувства еще не было. Думал, что сделал все правильно. Я же приехал из Украины без совести и без здоровья, которое подорвали капсулы, постоянное нахождение на холоде и очень большие нагрузки. У меня приличная часть этих 400 тысяч ушла на лечение. Уже потом, в больнице, стал очень много думать и понял: того, что я сделал, никакие деньги и слова о высоком революционном подвиге не оправдают. От остатков денег я пытаюсь побыстрее избавиться — это кровавые деньги, и они жгут мне руки. И еще я очень хочу забыть эти чудовищные два месяца, но не уверен, что такое забывается...
Читайте также: Житель Владимира поддержал события на Майдане